Горячие гильзы высыпались со звоном мне под ноги.

Да, даже сейчас я meliora spero[1]. И меня не смущают доносящиеся выстрелы, крики боли с тоны умирающих. Выбор был сделан.

Его сделал официант в клоунской маске. Я видел это с балкона, когда Габриель оставил меня в покое.

Официант шел с подносом сквозь толпу в самый центр зала. В его руке был поднос.

Он подошел к толстяку в фиолетовом костюме, дождался пока тот возьмет бокал, а потом единым махом перерезал горло и что-то прокричал. Я не расслышал, что именно, но толпа взорвалась разом.

Буквально через несколько мгновений пол был добротно орошен человеческой кровью. Умирающие корчились в предсмертных судорогах, а зал наполнился выстрелами, расходящимися по всему Дворцу спорта «Олимп».

В тот же миг разлетелись осколками окна. Это включились в игру снайперы, о которых говорил Габриель. Еще несколько человек упали мертвыми.

Признаться, я не сразу пришел в себя. Оцепенение спало лишь тогда, когда я услышал приближающиеся женские крики. Я развернулся и увидел, как по лестнице бежит женщина в разорванном вечернем платье, а за ней гонится тощий субъект с противопожарным топором.

Револьвер в моей руке грохнул. И мужчина кувыркнулся назад с простреленной головой. Женщина откинулась к стене, но тут же снизу в грудь ее ударила автоматная очередь. Женщина сползла на ступеньки, оставляя на стене кровавый след. Я, не глядя, выстрелил вниз, а потом метнулся к стенке. Вовремя. Очередь прошлась по перилам балкона, высекая искры. Я бросился вперед в прыжке, пролетев над полом до коридора в глубь здания несколько метров, упал, перевернулся и снова нажал на курок. Официант в маске отлетел в дверь какого-то кабинета. Еще выстрел, и второй официант рухнул в дверном проеме.

Я слышал торопливые шаги, поэтому не было времени схватить автомат. Проклиная падение, я вскочила на ноги, и побежал дальше по галерее, перезаряжая револьвер. Проклятье, в такой ситуации мне пригодился бы автоматический пистолет.

Вдогонку мне выстрелили, но я вильнул в нежданный проем, сразу же упал на колени, щелкнул барабаном и, высунувшись, выстрелил от пола. Галерея наполнилась воплем и руганью. Мой угол тут же стали крошить автоматные очереди. Да, боеприпасов они не жалеют. Интересные ребята. Я откатился в сторону вглубь, пнул дверь и оказался в какой-то комнатушке. Я сразу же прикрыл дверь, оставив лишь тоненькую щелку. Приближались шаги. Я увидел, как из-за угла высунулась клоунская маска и тут же чуть ниже вырвалось лезвие шпаги. Официант упал, а из-за угла спокойно вышел Габриель.

- Интересное тут кино заворачивается, - сказал он не глядя в мою сторону. – Я думал, что просто банальная бойня будет… а тут, все с интересом заверчено, - он подцепил ногой автомат и толкнул его в мою сторону. – Обрати внимание на обойму: она увеличенная, но заваренная. Если я не ошибаюсь, то на пятьдесят патронов изначально. А потом все… в рукопашную. Мило.

Я утянул АК-74У в свою каморку. Взвесил на руке и прикинул, что обойма еще минимум на половину полная. Ладно, будем рассчитывать, что выстрелов двадцать у меня есть в запасе. Сойдет.

Примерно приглашенных было около сотни или чуть более того. Ну, пусть еще официантов человек тридцать… ну, учтем всякие сюрпризы-заготовки. Получается что-то около полутора сотен потенциальных трупов. Неплохо… особенно, учитывая тот факт, что многие пожелают выжить. Конечно, в кое-кого я уже стрелял почти целенаправленно. Думаю, что и Габриель успел пустить кровь. При его-то любви к быстрым и эффективным расправам сомневаться не приходилось. Для него сorpus delicti[2] не существенное препятствие. Это я вот все еще ощущаю тайные уколы совести.

Снова послышались голоса и выстрелы. Стихло быстро. Я прислушался. Ничего пугающего. Рискнем. Я прислонился спиной к стене и достал сигарету. Конечно, не самое лучшее место для ожидания, но выбирать не приходится. Ситуация несколько не позволяет.

Никотин несколько упростил понимание действительности. Что-то привлекло мое внимание. Я чуть наклонил голову и увидел корешок книги между полотенцами. Интересно… «Поединок в законодательстве и науке». Я протянул руку и осторожно вытащил книгу. Старинное издание.

Титульный лист сообщил, что автор некто Ливенсон, а книга это издание книжного магазина юридической литературы Д.В. Чичинадзе в 1900 году в Санкт-Петербурге. Ого! Раритет. Книжке-то больше сотни лет. Люблю такие. Я осторожно пролистнул страницы.

Словно звон истории укутал меня своим шепотом. Книга была не простая. Видно было, что прошла она через множество рук. Почти на каждой странице были пометки. И почти все они были сделаны разными руками.

Я понимал интерес. Дуэль – это вполне удачная попытка придать законность целенаправленному убийству. Причем, суть не в самом действии, а в том, как все это обставлялось.

Само понятие поединка появилось уже в то время, когда люди осознали, что другие люди тоже вполне смертны. Особенно, если применить колюще-режущие предметы и далее согласно прогрессу, огнестрельные изобретения различного калибра.

Если честно, то к дуэли на пистолетах я относился несколько брезгливо. И не потому что Дантес завалил Пушкина где-то на Черной речке. Просто, пистолет не требует большого мастерства в обращении. Достаточно не трясущихся рук, хорошего зрения и соразмерной удачи.

А вот шпага… клинок… это вам не скорострельные пиф-паф. Лезвие клинка позволяет сойтись с обидчиком почти на равных. Это действительно единоборство противостояния. Конечно, многие скажут, что и здесь дает превосходство мастерство, тогда как в огнестрельной дуэли все же более велик исход от удачи. Да, возможно… но мне не нравиться полагаться слепо. Удача – штука уж слишком иллюзорная и капризная. Ей невозможно управлять и, как следствие, чаще всего проявления удачи импульсивны и скоротечны. И, опять же, плата за такую удачу всегда слишком велика.

Я не верю, что халява существует в этом мире. В мире, где боль – Царица Небес… невозможно бесплатно украсть счастья глоток.

Наверное, я все же верю в любовь… жаль, что любовь уже давно не верит в меня. Мне не хочется верить, что все мы здесь созданы лишь для жизни ради смерти. Нет, это не так… этого не должно быть. Я знаю, что в любовь верят даже те, кто наверняка знают, что любви – нет.

Черным сиянием расходится море мрака в душе. Словно одинокий путник ты спускаешь на воду хрупкую лодочку своей мечты, берешься за весла своих мыслей и плывешь… плывешь куда-то туда, где середина этой проклятой воды. Жестокий ветер перемен хлещет тебя по лицу, мрачные звезды чужих глаз смотрят на тебя сверху, дикие птицы богов кружат над твоей головой… но твои руки мерно двигают весла не смотря на то, что семибальные волны ударяют в борта, высекая искры слез из твоих обветренных глаз. Сколько ты будешь плыть? Вечность…

Какое мерзкое и прекрасное слово. Под ним спрятано столь много, что невозможно даже понять что же такое вечность. Вечность – это когда ты чувствуешь, как слеза течет по щеке. Вечность – это когда ты говоришь ей «Я люблю тебя!», а в ответ ты лишь слышишь смех тишины. Вечность – это когда ты видишь полет пули, ударяющей тебя в сердце. Вечность – это когда интересная книга выпадает из твоих омертвевших от старости рук недочитанной. Вечность – это когда каждый восход означает, что прошла еще одна ночь страха. Вечность – это женский чулок, обвитый вокруг твоей шеи. Вечность – это полет телевизора с тринадцатого этажа. Вечность – это когда пишешь последнее письмо шариковой авторучкой, в стержне которой уже закончилась паста. Вечность – это когда в пачке всегда остается две сигареты про запас. Вечность – это падение черных лебедей в замерзшее стекло белого озера. Вечность – это когда ее стон наслаждения сливается с твоей дрожью страсти. Вечность – это когда за следом за пятницей снова будет суббота. Вечность – это приказ без подписи в ознакомлении.

Вот, такие вот тринадцать ликов вечности.

И стало мне от этого так противно, что сразу же захотелось выпить коньяка прямо из бутылки. Много и глубокими глотками. Так, хватит сидеть… я здесь не курица на насесте. У меня есть револьвер и автомат. Думаю, этого хватит для поисков бутылки коньяка в этой дыре для бойни.

Я перевел автомат в положение коротких очередей, сунул книжку обратно между полотенцами. Если не забуду и не помру, то обязательно вернусь и заберу. Хорошая книжка, любопытная и явно раритетная. Она вполне может хорошо смотреться на книжной полке в моей библиотеке. Вполне вызывающе, но достаточно логично. Правда, ее может украсть Габриель. Он так иногда делает. Появляется, хозяйничает в моей библиотеке несколько часов подряд и после этого исчезают книги. Правда. Появляются новые, но я их не читал. Боюсь. Мало ли что там написано?

По сердцу говоря, я вообще не читаю книги, которые мне советуют или дарят. Книги – они как дети: могут быть лишь твоими и потому прекрасными. А чужие дети… да, они могут выглядеть симпатично и вполне мирно, но они – чужие. Именно это меня в них пугает.