Револьвер мерно ощущался в кобуре под левым плечом. Я зарядил его вперемешку, а остальные патроны разложил, чтобы в случае чего достать и быстро перезарядить.

Конечно, где-то краем совести я надеялся, что мне так и не доведется пускать оружие в дело. Но я хорошо помню театральное правило о стреляющей палке[1], и о ружье в первом акте[2]. Значит, на курок мне придется нажать… интересно, в каких обстоятельствах?

Красной ковровой дорожки не было, но на входе стоял металлоискатель под охраной двух здоровенных типов. Когда писк возвестил о наличии у меня металлического предмета, то они не обратили на это ни малейшего внимания. Странно. Или же это было специально для проверки обязательного наличия оружия? Скорее всего, именно так… значит, вооружены будут многие. Шансы на то, что я пущу револьвер в дело, все увеличиваются.

В фойе уже было достаточно многолюдно и шумно. По обрывкам фраз я понял, что предметы обсуждения вполне стандартные: политика, деньги, машины, любовницы… неверные мужья да сволочные родственники.

Сразу же бросалось в глаза, что это люди не одного круга. Тем страннее было видеть их здесь, собранных под одной крышей. Почему-то вспомнился анекдот, как Бог долго собирал всех грешников на одном корабле, чтобы впоследствии его потопить и тем самым покарать всех одним разом. Странно, но я себя к великим грешникам не причислял. Поэтому тонуть на этом Титанике как-то не входило в мои планы.

Я завладел бокалом с шампанским и еще некоторое время фланировал сквозь толпу во всех направлениях. De actu et visu[3], я заметил, что тот же мой вопрос мучает и всех остальных… было несколько одиозных личностей, которые своим поведением явно пытались снискать лавры местных Ксюшей Собчак.

Не могу понять этой любви к подражаниям. Я понимаю, что можно походить на кумира качествами… лучшими качествами. Но никак не могу понять того фанатичного подражания во всем, которым славится нынешнее время. Что в этом такого полезного? Попытка заместить свою серую жизнь да другую? Так это верх самообмана. Я поднялся на балкон и, опершись на перила, прикурил сигарету.

- Просто люди любят находит для себя идеала и возводить его в культовый ранг, - услышал я голос Габриеля.

Я обернулся. Он выглядел так, словно сошел с обложки книги дорого женского романа.

- Привет. И ты тут?

- Конечно же. Я не могу упустить такую охоту.

- И на кого охотишься?

- Еще не решил. Выбираю жертву.

- Так это же твоя затея!

- С чего ты взял?

- Ну… ты же мне прислал револьвер.

- Я?! Тебе?! Не смеши меня… дать тебе законный повод застрелится? Это не в моих правилах. Я могу понять убийство во всех его ипостасях. Но вот самоубийство… это выше моего понимания. Человеки не имеют право самолично отнимать у себя самих же свою жизнь. Это – низко. Ты знаешь мое отношение к смерти. Никто не имеет право делать из нее дуру.

- Но иногда смерть милее жизни. Что тогда?

- О! есть тысячи способов сделать так, чтобы тебя убили. Однако… даже при этом ты истово должен хотеть жизни. Желание смерти… это так скучно и не позитивно. Зачем тогда вообще было рождаться?

- Мы же не выбираем. Тут лишь страсть наших родителей.

- Антуан, люди живут не благодаря каким-то физиологическим действиям, а лишь потому, что изначально в вас заложено желание жить. Сначала это такой вот столб. Вспомни свое детство. Тебе тогда казалось, что мир просто огромный и через десять лет будет что-то такое, чего и быть-то не может. Все эти ощущения давало тебе твое желание жить.

- Ну и зачем они мне теперь? Столб превратился в трухлявую палку.

- Ты не прав. Воля к жизни дает все остальное: любовь, ненависть, страх… те, кто жить не хотят, уже не могут всего этого испытать. Им не дано. Опять же… в тебе тоже появилась жизнь.

- С чего ты взял?

- Я же вижу, что ты влюбился. Поэтому и пришел сюда с револьвером. Зачем оружие тому, кто не хочет жить?

- Да, влюбился… она необыкновенная. Я люблю ее и хочу с ней быть.

- Похвальное чувство. Но тогда тебе придется уехать из этого города. Даже из страны… иначе волна тебя настигнет.

- Какая еще волна? Я вообще слабо понимаю, что я здесь делаю. Ты-то хоть знаешь, что сегодня за праздник такой в честь которого нужно было собираться к полночи?

- Конечно же. Сатанинская ночь. Ночь большого огня. Преддверие Хеллоина. Ничего языческого… скорее попытка проявления анархии.

- Что-то по собравшейся публике не похоже, что они за анархичные методы существования. Конечно же, я мало кого здесь лично знаю, но здесь и депутаты, и представители административного ресурса… а вон там те, кто всегда были бандитами, несколько бизнесменов… остальных – не знаю, но не думаю, что и они случайные люди здесь.

- Конечно, не случайные. Есть много чего, что их объединяет. Это и Белый Пепел, и Алмазный Сон, и Красная Стрела…

- Прости, я тебя не понимаю.

- И не поймешь. Это все такие вот поэтические названия, которые и связывают тех, кого ты видишь внизу. Своего рода тайные проекты, тайные общества… те, кто думают, что держат властью этом мире, любят всякое такое подобное.

- Масоны что ли?

- Куда им до масонов! Масоны хотя управлять и властвовать, а эти хотят властвовать и быть богатыми.

- Не велика разница.

- Смотря откуда на это смотреть. Хотя… члены Южной Ложи тоже здесь есть.

- Габриель, есть ли хоть что-то, чего ты не знаешь?

- Есть. К примеру, я не знаю твой день рождения.

- 26 мая.

- Ну вот, теперь знаю и это.

- Не смешно.

- А я и не шутил. Просто, люблю делать оригинальные подарки. Страсть у меня такая.

- Значит, я выживу после сегодняшнего?

- Уж не думаешь ли ты, что я намериваюсь тебя сегодня оберегать?

- Почему бы и нет.

- Слишком сложно. Ты знаешь, что внешние выходы уже заблокированы? Не знаешь… тем более, что на крыше военного госпиталя расположились снайперы. Так что, не маячь в окнах с восточной стороны. Помимо этого, здесь рядом шифровальное училище. Да, не самая военизированная организация, но их тоже можно поднять по тревоге. Так что, та еще каша будет…

- Значит, все-таки – бойня?

- Теоретически – да, а в от практически… может все и ограничится десятком тихих смертей. К примеру, вон та девица у колонны уже точно мертва.

- С чего ты взял?

- Я видел, как официант в клоунской маске вколол ей какую-то дрянь.

- Кстати, все официанты в масках клоунов. К чему бы это?

- К чему? Точно не знаю… здесь нужно проникать в психологию собравшего здесь всех вас.

- Но ты ведь тоже здесь.

- Поправка. Я пришел без приглашения. Лично явился. У меня высоко развито предощущение тех событий, которые будут иметь свой кровавый след в истории. Потому я из здесь.

- Ты знаешь, кто это все организовал?

- Конечно, - Габриель зло улыбнулся. – Эльза.

Сердце вздрогнуло и разорвалось тысячами осколков боли. Рука метнулась под пиджак, и револьвер в моей руке смотрел в лоб Габриелю, а кончик его шпаги уже пустил первую каплю крови из моей шеи.

- А ты быстрый, - прошипел он. – Но не достаточно скор для того, чтобы убить меня и самому остаться в живых.

- Ты – лжешь.

- Лгу ли я? Мне нет никакого дела до твоей любви. Люби. Это твое право. Но любовь – не твое оружие. Так что, будь добр, убери револьвер в кобуру. Я успею уклониться от выстрела, а вот ты никак не сможешь остановить лезвие моей шпаги. У меня уже было право тебя убить, но я им не воспользовался. Так что, твоя смерть от моих рук мне ни к чему. Остынь, Антуан. Гляди на события проще.

- Я не могу тебе верить, - пробормотал я, опуская револьвер.

- Знаю. Ты хочешь объяснений… что же, изволь, - Габриель убрал шпагу в ножны и запахнул полу плаща. – Только придется вернуться в твоей жизни чуть назад. Так вот, став следователем, ты на удивление был честен и настырен. Да, ты прекрасно понимал, что закон, в котором ты действуешь, далеко не идеален. Но ты так же хорошо понимал, что даже неидеальные и плохие законы нужно исполнять. Потому-то ты и был следователем. Ты не просто пользовался правом карать виновных, но ты еще и разбирался в степени вины. Разбирался досконально, чтобы воздать по справедливости. Так как умом тебя не обделило, то чаще всего ты действительно наказывал своих подопечных так, как они того заслуживали. Конечно же, такое никому не нравилось. Сослуживцы считали тебя выскочкой и жополизом, а начальство смотрело на тебя как на рьяного карьериста, метившего на их места. А тебя все это не интересовало… ты пришел в правоохранительные органы с четкими намерениями сделать этот мир лучше посредством закона. И делал, и продолжал делать до того самого случая. Ты взял деньги, что бы спасти свою мать… но это тебя и уничтожило. Хотя ты ошибаешься, думая, что все началось именно с этого. Петля вокруг тебя затягивалась уже давно. Только все делалось очень осторожно и крайне щепетильно. С одной стороны, убрать тебя просто одним разом было бы глупо с точки зрения общественной ситуации. С другой же стороны, тебя еще и прикрывало мнение воров, которые тебя уважали. Ты был неугоден тем, кто воровал, поднимая себя над законом, но действуя и существуя как бы в его рамках. Ты этого не знаешь, но своими действиями ты часто рушил различные административные махинации. Потому-то и отстранение тебя от дел было лишь вопросом времени. Согласно их разработке, у тебя бы на следственном допросе умер бы свидетель. Его бы изначально привели в готовность, а потом бы при вскрытии выяснилось, что его избивали в результате чего и произошла смерть. Т.е., получилось бы, что ты как бы применил в ходе работы со свидетелем форсированные методы. Естественно, это бы все стало достоянием общественности… сам понимаешь, под каким соусом. Следующим актом сего действия был бы показательные процесс. Ты бы получил срок, а не просто был бы уволен. Далее… под этот шумок свернули бы еще с десяток неугодных законолюбцев, а так же должно было пройти несколько сделок в части перепродажи по заниженной стоимости цементного завода, который под Новороссийском. Ну, и еще по мелочам… так что, пьеса была написана, роли распределены сообразно. Но ты, сам того не понимая, сломал это… и они растерялись. Потом, правда, было несколько попыток таки отправить тебя стандартными методами на разговор по душам к Богу, но я пресек эти попытки. Раз уж я не забрал твою жизнь, то более не кому сие и не дозволенно. Конечно, я убрал только исполнителей. Не хотелось мне лезть в сам источник. Слишком уж он скучный… тем более, я знаю истину о том, что, сокрушающая с диким воем, волна таких всегда находит. Поэтому и не придавал значение. Тем более что после того, как я прислал голову пятого киллера, то они угомонились. Тупые всегда боятся того, чего не понимают.

- Я тебя не понимаю, - прошептал я, чувствуя, как земля уходит у меня из-под ног. – То, что ты сейчас рассказываешь…

- Не может быть правдой? – Габриель достал платок и протянул мне. – На, промокни кровь… и так уже ворот рубашки запачкал. Так вот, все те, кого ты видишь внизу так или иначе замешаны в той пьесе, в которую с тобой хотели сыграть. Я не скажу, что непосредственно, но им были отведены роли. И Эльза собрала их здесь под одной крышей. Нет, не для тебя… она собрала их для того, чтобы свершилось предначертанное.

- Я все равно ничего не понимаю.

- Ты помнишь имя и фамилию того, за свободу которого ты взял те деньги?

- Да, помню… Игорь Алимов.

- А как звали его отца?

- Сергей Николаевич Алимов.

- А мать?

- Ольга Васильевна Алимова.

- А сестру?

- Сестру? Какую сестру?!

- Вот, добрались… фамилия твоей возлюбленной Эльзы – Алимова. Она родная сестра того мальчишки. Уж поверь… родная по всем показателям ДНК. Да будет тебе приятно узнать, но Игоря Алимова застрелил отец той убитой девочки. Он выследил его в ночном клубе. И разрядил ему в грудь обрез из обоих стволов. Не думай, это уже давно было… Все-таки, Сергей Алимов – благородный мерзавец с понятиями о чести. Он не стал возбуждать никаких действий и укоротил рвение не в меру тупых следователей, решивших на этом снискать благодать. В глубине души он знал наверняка, что его сын достоин наказание за содеянное. И достоин много большего, чем мог бы ты воздать. Потому после смерти сына он и продолжал тебя поддерживать деньгами. Прости, но ты ему заменил сына. Да, это так. Три дня назад он скончался от инфаркта. Так что, если будет желание, помяни его добром и поставь свечку в церкви за упокой его души. А Эльза… сам понимаешь, Игорь был ее братом. Отец не посвятил семью в тонкости смерти сына и поэтому Эльза начала действовать сама. Кровь потекла рекой… много было крови. Но она добралась до истины. Она узнал о тебе, и ты стал ее наваждением. Знаешь, она стала тебя ощущать как ангела-хранителя своей души. Ты был нужен ей… она полюбила тебя сразу же и без сомнений. Но она понимала, что никогда не сможет стать для тебя любимой, оставаясь Алимовой по происхождению. Я случайно это увидел. Мне стало интересно и я чуть сдвинул ваши реальности, позволив им соприкоснутся вплотную. Не спрашивай о причинах, побудивших меня это сделать. Просто так… веление сердца. А дальше… дальше между вами стало происходить то, чему нет объяснения, но это явно проявление желания любить и быть любимым. Куда бы вы не шли и как бы вы не думали, ваши судьбы объединились в одну, которая и стала над вами. Эльза знала о твоей боли… и она не могла себе позволить знать, что ее любимый испытывает такие страдания. Потому-то они сейчас все здесь. Потому-то их судьбы и предрешены уже на эту ночь.

Я допил остатки шампанского и бросил бокал в угол. Стеклянная тварь не разбилась.

- Подожди… а мотоциклисты? Кто они? И зачем это сделали?

- Хм… это все из-за книги. Да, да… та самая книга, на которую тебя натолкнула Эльза. Не думай, это книга не побывала ни в одном издательстве. Я до сих пор не могу узнать, откуда появились эти тексты. И не могу понять их назначения. Более того, я сомневаюсь, что и Эльза это знает. Странная книга, но она не та тайна, которую следует разгадывать этой ночью. Книга вообще во всей этой мелодраме слишком уж непонятным образом. Кстати, ты ее дочитал?

- Нет еще… но я тоже ее не понимаю. Знаешь, она – словно какой-то лабиринт. Какие-то повороты, тупики мыслей… для чего это сделано, я не понимаю. Автор явно собрался играть с читателем.

- Любой автор любого произведения играет. Это в крови авторов. Теоретически я подозреваю о том, чья рука писала те строки…

- Так почему бы не задать несколько вопросов?

- Знаешь, в моей власти многое, но даже я не могу воскресить любого мертвеца. Так что… разгадка еще далека.

- Он умер?

- Да. Глупо умер. Неплохой был, в сущности, человечек. Местами даже забавный… только вот тратил себя на миражи. Тем себя и сгубил. Ладно… мы удаляемся от темы. Оставим книжные тайны библиофилам. У них больше опята в этих вопросах. Так вот, - Габриель достал трубку и начал ее мерно набивать табаком. – Эльза решила наказать их всех. Я все еще не могу понять, каким же именно образом, но думаю, что тут слишком тонкая игра на противоречиях. Скорее всего, несколько смертей вызовут яркое проявление потайной подозрительности, и волки вцепятся в волков, полагая их баранами. И те ответят, так же думая о себе как о волках, а противников – представляя баранами.  Вот такую вот теоретическую бойню затевает твоя любовь.

- Тогда… кто – я?

- Ты? Сложны вопрос. У меня нет ответа.

- А ты?

- Я? Я – хищник. Меня не приглашали, но я все равно пришел полакомиться. Не волнуйся, я – не в претензии. Так что, ни тебя, ни Эльзу убивать сегодня не намерен. Но и мешать кому-либо убить вас - я тоже не собираюсь.

- Спасибо за откровенность.

- Всегда пожалуйста, - Габриель чиркнул спичкой и раскурил трубку.

Я тоже достал сигарету.

Lapis offensionis[4] был в том, что я не хотел этой бойни. Ни тогда, ни сейчас… но бойня была неизбежна. Я знал это, и мне не было нужды уточнять это у Габриеля. Он лишь мы многозначительной улыбкой подтвердил мою Печаль Шестую.